Третий год Хамовнический межмуниципальный суд Москвы рассматривает иск Евгения Филатова к столичному правительству. Предметом судебной тяжбы стало право собственности на дом в центре Москвы, который еще до революции купил его предок и в котором с самого рождения и по сей день живет Евгений Михайлович. Поскольку в России закона о реституции не существует, то большинство претендентов на некогда экспроприированное имущество с порога потерпели фиаско. Но правовая позиция Филатова достаточно сильна, что ставит в тупик даже опытных юристов.

В 70-х годах Евгений Филатов начал собирать документы о принадлежности дома № 5 в Молочном переулке его семье. В городском архиве он отыскал купчую 1912 года, которая подтверждала приобретение двухэтажного особнячка за Зачатьевским монастырем его прадедом, купцом-мануфактурщиком Зигфридом Талем. А бабушка Евгения Михайловича, несмотря на репрессии, коснувшиеся и ее близких родственников, сохранила бумаги, доказывающие прямое родство с купцом Талем.

В советское время документы предъявлять было некому - право собственности на недвижимость, как и право на ее наследование, отсутствовали, и Филатов до поры до времени хранил бумаги просто как семейную реликвию.

В 1994 году постановлением правительства РФ была создана комиссия, которая рассматривала вопросы о возврате имущества жертвам репрессий и их потомкам. Но для того чтобы потребовать компенсации ущерба, было необходимо документально подтвердить факт конфискации.

Чего-чего, а таких документов у Филатова не было, поэтому он обратился не в правительственную комиссию, а к нотариусу. По словам Евгения Михайловича, тот и слушать не захотел о каких-то там обещаниях властей о реституции и отказал в возбуждении наследственного дела.

Филатов начал обивать пороги московских чиновников и везде натыкался на отказы.

Шли годы, а Евгений Филатов продолжал копаться в документах революционной эпохи. В 1917 году новая народная власть штамповала декреты, как лапти штопала, но при этом большевики оказались тоже не лыком шиты. Как известно, первым делом Совет народных комиссаров и ВЦИК издали декреты "Об отмене частной собственности на недвижимость в городах" и "Об отмене права наследования". Казалось бы, надежда возвратить прадедово имущество канула в Лету. Находись пресловутый дом в километре за МКАДом, проблем бы Филатов не знал, но...

Все в тех же декретах Евгений Михайлович нашел предписание передавать недвижимость в муниципальную собственность по акту. Но акта о национализации дома Филатов в архивах не встречал. "Если акта передачи дома нет, то, может, и не было никакой его национализации? — говорит Евгений Михайлович. - Нашу семью никто из дома не выгонял. Нас даже не "уплотняли".

На основании таких умозаключений и собранных ранее документов Евгений Филатов подал в феврале 1999 года исковое заявление в суд. В нем он попросил признать своего прадеда-купца собственником особняка в Молочном переулке, а себя - законным наследником и правопреемником, поскольку он единственный из потомков Таля проживает в этом доме, оплачивает все коммунальные услуги и ремонтирует его за собственный счет. Кроме того, в своем иске Филатов поставил вопрос о конституционности ленинских декретов, которые лишили его предка права собственности на дом, а потомков — права наследования.

Поначалу, как утверждает Евгений Михайлович, в Хамовническом суде вообще отказывались принимать его дело к рассмотрению. Когда же слушания начались, дело редко доходило до разбирательств по существу — судья постоянно требовала какие-то новые документы и справки. Филатов полагает, что дело умышленно затягивалось, чтобы дать муниципалитету время отыскать пресловутый акт о национализации дома в городских архивах.

Юрист со стороны ответчика отказалась пояснить "Новым Известиям" свою правовую позицию по делу Филатова и не захотела приводить аргументы, которые она сможет противопоставить доводам истца. Вполне вероятно, что хождения по архивам результатов так и не дали. Поэтому не исключено, что и сегодняшнее заседание в Хамовническом суде, уже четырнадцатое по счету, дело к развязке не приблизит.

А тем временем город продолжает наступать на особнячок начала XIX века, который, кстати, является памятником архитектуры и якобы охраняется государством, о чем свидетельствует мемориальная доска на его фасаде. Он стоит, как старый, подгнивший зуб в фарфоровой челюсти новорусских коттеджей, и поэтому не дает покоя властям. Филатова с семьей неоднократно пытались выселить: предлагали деньги, потом угрожали, однажды даже поджигали. А сейчас обстроили заборами так, что от прежних владений купца Таля его правнуку не осталось и четверти.

Почему этот упрямец Филатов не уезжает в благоустроенную квартиру? Дело даже не в том, что Евгений Михайлович из последних сил стремится создать прецедент, он просто борется за родовой дом и за право передать его по наследству своему сыну.